Вестники времен [= Знамя над Тауэром] - Андрей Мартьянов

— Простите, — отрешенно буркнул Гунтер, вспомнив, как приходской священник еще там, в той Германии говорил на проповеди: «никогда не поминай всуе имена как Доброй, так и Злой сил… В том закон, который не нам нарушать.»

Они некоторое время помолчали — Лорд тихонько перебирал струны лютни, Гунтер же просто стоял, глядя в никуда. В его голове горела одна мысль — никого и ничего у Гунтера фон Райхерта не осталось, а сам он в настоящий момент — просто никто. Маленькая пылинка, волею непостижной силы занесенная в другой мир, время, Вселенную…

Затянувшуюся паузу прервал Лорд:

— А желаете посмотреть на свою собственную смерть, там, в 1940 году, до которого теперь надо ждать семьсот сорок девять лет? Могу вам устроить просмотр. Как в кинематографе. Ваш самолет так красиво разбился…

Гунтер задумался ненадолго, почесал в затылке, хмыкнул и произнес, глянув на сэра Мишеля:

— Нет уж, увольте, — Гунтер поднял руки ладонями вперед, отказываясь от предложения. — Не желаю. И, кроме того, разве вы не знаете, что нельзя быть живым и мертвым одновременно? Я и мой рыцарь сейчас живехоньки, дышим и даже думаем — следовательно, разговоры о нашей смерти… ну…

Лорд тихо рассмеялся, огладил берет и продолжил за Гунтера:

— …Несколько преувеличены, правда? Вы придерживаетесь догмы: «Один человек — одна душа», правильно?

— Да, правильно, — кивнул германец. Странно, но ему сейчас было исключительно интересно поговорить с этим седовласым господином. То, кем в действительности являлся Лорд, неожиданно позабылось, отошло на второй план. Просто умный и хороший собеседник. Или подобного впечатления от своей персоны и добивался Князь Ночи?

— Вы не учли одного, герр Райхерт, — вкрадчиво сказал Лорд. — Вселенных две, соответственно, в наличии два Парижа, два Берлина и даже два Лондона. Всякой твари по паре, если цитировать так называемое Святое писание… Таким образом, и вас тоже двое — два человека, две души. Тот самый лейтенант Райхерт, оставшийся во Вселенной номер один, погиб, равно как семью с лишним столетиями ранее к праотцам отправился некий шевалье де Фармер. Поняли?

— Отчасти, — пожал плечами Гунтер. — Не могу уяснить только одного — при чем тут я? В смысле, почему перекинуло через время и пространство между двумя Вселенными конкретно меня, а не английского пилота с «Харрикейна», не итальянского генерала или русского фюрера?

— Представьте себе, что все перечисленные вами люди задались бы в вашем положении аналогичным вопросом. Этот вопрос интересует всех — почему я? Подозреваю, что ваш самолет просто оказался в нужное время в нужном месте. Помните, когда мы недавно беседовали в сарае, я сказал, будто вы очутились здесь по прямой воле вот того… — Лорд снова поднял взор на пробегавшие по небу облака. — Вообразите, я заблуждался. Страшный дракон Люфтваффе, как удалось абсолютно достоверно выяснить, в момент разделения миров оказался в точке, куда Создатель фигурально выражаясь, обрушил удар своей секиры. Вас случайно занесло в поток времени, можно сказать, в небольшую дыру, образовавшуюся на время катаклизма. Само собой, мига раздвоения вы не заметили. Просто отделились от прежней сущности. Таковая полетела дальше, к югу от Лондона, где благополучно прекратила свое существование, а вы, проскочив в упомянутую дырку, вывалились сюда. Случайно. С таким же успехом ваш самолет могло забросить во времена Генриха Четвертого или Юстиниана Августа. Или даже попросту в никуда… Помнится, похожая ситуация описана у одного американского писателя, Стивена Кинга, кажется…

— Никогда не слышал о таком писателе, — буркнул Гунтер, мрачнея.

«Та-ак! Вот это новости! Таким образом, все прежние умозаключения о собственном месте в этом мире оказываются совершенно неверными, — смятенно думал германец. — Если верить Лорду, никакой высокого предназначения от высших сил, никакой цели моего пребывания в этом странном двенадцатом веке вообще нет! Оказывается, я — жертва эксперимента! Все случившееся — невозможная, уникальная случайность, и не более…»

— Да, безусловно, о господине Кинге вы слышать не могли. Запамятовал, он жил попозже, простите… — донесся голос Лорда, которому несомненно доставило удовольствие настолько разочаровать германца. — А на предмет «жертвы эксперимента», — Гунтер изумленно вскинулся, а сатана коротко кивнул: — …Вы слишком громко подумали, и я различил мысль, не впервой. Так вот, насчет «жертвы». Безупречно справедливое заключение. Вообразите, в кабину вашего «Юнкерса» случайно забирается самая обычная мышка и, спрятавшись, засыпает. В это время эскадру StG1 перебрасывают на аэродром в соседней стране, за тысячу километров. Мышка просыпается, выскакивает наружу и видит совершенно другой, непривычный мир, напрочь чужой. Полевка, глядишь, и приживется на новом месте, но вот вы… Вы же не мышь. Это, понятно, чисто умозрительный пример, но в целом я попытался объяснить доходчиво.

Гунтер молчал, будучи не в состоянии продолжать беседу. Слишком сильным оказался удар, нанесенный Лордом. Германец успел свыкнуться с мыслью, что в этом времени и мире ему следует сделать нечто такое, на что способен лишь он один, человек знающий будущее. А теперь выясняется крайне прискорбный факт: Гунтер фон Райхерт — обычная мышь-полевка, забравшаяся в чужой самолет и унесенная таковым в неизвестные и пугающие дали. Жертва, понимаете ли, мирового катаклизма…

— А вы не врете? — с надеждой спросил Гунтер у сатаны, но тот лишь состроил оскорбленную мину и развел руками:

— Я никогда не вру, сколько можно напоминать! Хотите, позову моих свитских, разведавших все обстоятельства вашего появления в Нормандии, королевстве Английском? Они подтвердят. Только не говорите, что мои помощники — кстати, некогда весьма великие и уважаемые люди, после телесной смерти вошедшие в мой скромный двор, — начнут лгать или лжесвидетельствовать, пытаясь угодить господину. Я отличаюсь от прочих владык в лучшую сторону — не терплю лакейства, лести или обмана… Каждый скажет правду.

— И что мне теперь делать? — у Гунтера аж челюсть отвисла. Вот это новости! — Как поступать дальше?

— Милый мой, — сквозь слезы простонал Лорд. — Да делайте что душе угодно! Езжайте в Аржантан, служите в оруженосцах, ловите для господина бейлифа всяких преступников… Что угодно! Теперь, твердо уяснив, что вы не являетесь огненным мечом в руках моей противоположности, я обещаю оставить вас в покое. Я предлагал раньше земли, титулы, богатство — вы отказались, сказав, будто заработаете все сами. Вперед, зарабатывайте! Впрочем, имеется одна нешуточная деталь. Всего за несколько дней вы, герр Райхерт, успели много чего напортить в этом мире. По вашей милости остался жив господин де Фармер, которого непременно убил бы Понтий Ломбардский, а одно лишь это обстоятельство повлечет за собой частичное изменение истории будущего. Сарай сгорел, опять же…

— Еще скажите, будто я виноват! — искренне возмутился Гунтер. — И какие могут быть неприятности от простого пожара в зауряднейшем хлеву? Объясните!

— Да элементарно, — фыркнул Лорд. — Представьте, что на помянутом сеновале однажды могли бы устроиться прадедушка с прабабушкой… ну, к примеру, Жанны д'Арк. Помните такую? А вдруг Жанна теперь не появится на свет? Ха-ха!

Гунтер скривился, мельком подумав, что и без Руанской девы мир ничуть не станет хуже. Лучше, правда, тоже… Однако германец вспомнил, почему зашел разговор о спаленном сарае, и спросил:

— Говорите, я успел много напортить? А что прикажете делать? Теперь оруженосец Джонни пусть и чужеродная, но все же, одна из частей данной реальности! Мое вмешательство не предотвратить…

Тут появилась нехорошая мысль: как раз предотвратить-то дальнейшие изменения проще простого — кинжал в спину и никаких проблем! А ведь Лорд способен обставить все гораздо изящнее — падение с лошади, случайная драка в кабаке (в компании сэра Мишеля подобное более чем вероятно!..) или, допустим, самая банальная простуда. В двенадцатом веке не изобрели аспирин…

Видимо, Гунтер снова «подумал громко». Лорд недовольно поморщился, вздохнул и изрек:

— Ваше самомнение просто невероятно! Вы считаете, будто я хочу убить вас, устранив тем самым из истории и жизни этого мира?

— А это так уж невозможно? — спросил германец. — Нет, признайтесь, если вы хотите, чтобы это прошлое осталось неизменным, то разве не будет проще избавиться от причины беспокойства?

— Конечно, не проще, — сказал Лорд сдвинув брови. — Поэтому и предлагаю вариант, устраивающий всех, включая вашего рыцаря.

— Ну? — заинтересовался германец. Что теперь ему начнут предлагать взамен фамильной гробницы и памяти благодарных потомков?